Бен Томас (Смит) – человек с планом. В сфере интересов Бена – семь персон, о каждой из которых он собрал необходимую для его миссии информацию. Каждый человек из «списка Томаса» остро нуждается в помощи, и эту помощь Бен в состоянии оказать – отчего бы не поддержать хороших людей в тяжелую годину? Приодевшись в опрятный костюм и представляясь налоговым инспектором (представьте себе, способным к сопереживанию), Томас лично встречается со «своими» страждущими и шаг за шагом улаживает их проблемы. Правда, не с каждым из них он учтив и приветлив, и в эти минуты со стороны может показаться, что Бен слегка не в себе – но и это тоже часть плана. Когда необходимая помощь будет оказана, миссия Бена будет выполнена. Правда, его самого уже не будет: разобравшись с делами, Бен Томас намерен наложить на себя руки.

Итальянец Габриэле Муччино приехал в Америку снимать кино, так сказать, «за жизнь» – иными словами, делать то, что в самом Голливуде, судя по репертуару последних лет, делать практически разучились. Начал Муччино резво – с жизнеутверждающей драмы «В погоне за счастьем» (с тем же Смитом), которая иным критикам дала повод припомнить золотые времена Фрэнка Капры. Столь же бодрого продолжения, увы, не случилось.

Затеяв сложносочиненную, надрывную трагедию в духе Алехандро Гонсалеса Иньярриту с его «21 граммом», Муччино явно забрел на чужую территорию: местные обитатели, как и он, может, тоже каждую ночь видят во сне «Небо над Берлином», однако им, в отличие от него, хватает такта и сноровки экранизировать свои сны не так буквально. Пытаясь выложить мозаику «7 жизней» (которая в плане, возможно и выглядела вполне пристойно), Муччино обнаружил одно непривлекательное свойство: тянуть все, что плохо лежит. Итогом режиссерских усилий стала унылая череда избитых клише (как событийных, так и визуальных), состыкованных друг с другом самым прямолинейным образом: в дело идут обреченная любовь, муки искупления, пронзительный взгляд Смита, одолженный у «Я – легенда!», и даже собаке тут нашлось место: она тоже вполне пригодна для жалости и сочувствия, поскольку и ей на роду написано всего ничего – порода такая… Организм фильма, собранный из перечисленных составных, отторгает части одну за другой ввиду взаимной несовместимости. Результат: выдана на-гора самая откровенная манипуляция из припоминающихся навскидку: тем, кто в свое время громил триеровскую «Танцующую в темноте», остается лишь развести руками.

Может, из состояния, не совместимого с жизнью, фильм вывела бы формальная интрига, заявленная в дебюте, но и здесь Муччино не хватило шьямалановской выдержки, благодаря которой ожидание финального кунштюка растягивается на два часа (причем, не обязательно скучных). Итальянец же морочил зрителю голову считанные минуты: уже в первой трети фильма даже тем, кто обманываться рад, станет ясно решительно все. Предложить что-либо вменяемое взамен скоропостижно выданной разгадке Муччино оказался не в состоянии.